(«Киевские глаголические листки», «Киевский миссал»), один из древнейших памятников старославянского языка и глаголической письменности (X - нач. XI в.). Осенью 1870 г. в монастыре вмц. Екатерины на Синае архим. Антонином (Капустиным) были найдены 7 листков пергаменного кодекса (13,6/14,5×10,2/10,8 см). (Фонкич. 1972. С. 82-83); 2 мая 1872 г. он передал их в дар КДА (совр. место хранения: НБУВ ИР. ДА/П 328). В научный оборот памятник ввел И. И. Срезневский (Срезневский. 1878).
Основная часть «К. л.» (л. 1 об.- 7 об.) содержит перевод Сакраментария лат. Миссала и включает молитвы 10 месс: 1) сщмч. Клименту, папе Римскому; 2) мц. Фелиците; 3-8) мессы седмичного круга с понедельника по субботу; 9) св. мученикам; 10) всем небесным силам. Мессы седмичные и сщмч. Клименту состоят из 4 молитв: oratio (основная), super oblatae («надъ оплатъмъ»), praefatio («префацие») и postcommunio («на въсуде»), остальные не включают praefatio. Содержание основной части «К. л.» текстологически связано с Падуанским Сакраментарием (Padua. Bibl. Capit. D. 47), написанным при Римском имп. Лотаре (817-855) в районе Ахена - Льежа на нижнем Рейне в качестве парадной рукописи для Вероны; в нем находится лат. аналог praefatio мессы св. Клименту. Лат. аналоги молитв «К. л.» (отсутствующие в Падуанской рукописи) имеются и в Сакраментарии нач. IX в., происходящем, возможно, из Сев. Италии (St. Gallen. Stiftsbibl. 348), и в Фульдском Сакраментарии X в. (Goth. N 231). Эти рукописи не могут считаться текстами, с к-рых непосредственно был выполнен перевод, представленный в «К. л.», однако «К. л.» и Падуанский Сакраментарий могут восходить к общему архетипу, отражающему т. н.
, кон. VI - нач. VII в. (
1928. P. 213-220). При этом Падуанский кодекс воспроизводит позднюю редакцию Римского Сакраментария, которая широко использовалась в Аквилейском Патриархате и в связанных с ним епархиях в Зальцбурге, Пассау и Регенсбурге, занимавшихся миссионерством на землях соседней Вел. Моравии.
Вопрос о времени и месте перевода на слав. язык текстов «К. л.» является предметом дискуссий и едва ли может быть решен однозначно. Лексика древнейшей части памятника содержит значительные заимствования («фелицита», «поганьскъ», «префация», «въсудъ» и др.) и кальки («вълитие», «всемогы» и др.) из лат. и староверхненем. языков. При этом бесспорным источником таких слов, как «Богородица», «Приснодева», и имен собственных Иисус и Климент был греч. язык (подробнее о лексике «К. л.» см.: Hamm. 1979; Нiмчук. 1983). Синтаксис памятника в основном соответствует кирилло-мефодиевским нормам старославянского языка. Главнейшей фонетической особенностью текстов «К. л.», отличающей их от большинства старослав. памятников (имеющих южнослав. (болг.) происхождение), является употребление букв «з», «ц» для передачи *tj, *dj, «шч» для *skj, *stj, переход «з» в «ж» перед мягкими «л» и «н», наличие эпентетического «л» и «ђ». Эти и др. признаки указывают на чеш. или моравское происхождение текста (или его архетипа). Следов., перевод текстов «К. л.» был выполнен в слав. регионе, по соседству с областями распространения римского литургического обряда и староверхненемецкого языка, но ориентированном на кирилло-мефодиевскую книжно-письменную традицию, прежде всего это могут быть Моравия, Паннония (Блатненское княжество кн. Коцела (сер. IX в.)) или чешские земли. Единого мнения о более узкой локализации места создания рукописи в научной литературе не сложилось (обзор мнений см.: Нiмчук. 1983. С. 63-84; Минчева. 1995. С. 254-257). С одной стороны, это вызвано тем, что язык паннонских славян (растворившихся среди славян после венгерского завоевания в кон. IX в.) не засвидетельствован письменными памятниками (за исключением, быть может, «К. л.»), а с др. стороны - отражает колебания исследователей в определении самого отрывка: являются ли его правописно-языковые особенности исходными, или же они возникли при копировании текста в близкой, но не тождественной языковой среде. Это не умаляет уникальности «К. л.» как нового (моравского) текста, созданного в рамках кирилло-мефодиевских образцов, но в соответствии с местной культурной лексикой и церковной терминологией отражающими лат. и староверхненем. заимствования (Минчева. 1995. С. 257).
Особое место в вопросе о происхождении «К. л.» занимает гиперкритическая, не получившая признания в науке т. зр. австр. исследователя Й. Хамма, который пытался доказать, что памятник является подделкой, созданной в 1-й пол.- сер. XIX в. фальсификатором западнослав. письменных древностей чеш. ученым В. Ганкой. Но физико-химическое изучение кодекса, проведенное на рубеже 70-80 гг. XX в. в лаборатории судебно-технических исследований документов Киевского научно-исследовательского ин-та судебных экспертиз и лаборатории радиофизики Киевского ун-та показало отсутствие в «К. л.» палимпсестных текстов и отличие состава их чернил от чернил, к-рыми пользовался Ганка (Нiмчук. 1983. С. 26, 28-29).
Основная (древнейшая) часть «К. л.» написана 2 почерками. Первым - 2 начальные мессы (Л. 1 об.- 2 (верхние 8 строк)), вторым - остальные (Л. 2-7 об.). Оба почерка представляют древнейший, не вполне круглый вариант глаголицы, письмо «висящее» (буквы не стоят на линии строки, а подвешены к ней), что свойственно ряду древнейших слав. рукописей, как глаголических, так и кириллических. В «К. л.» употребляются 34 глаголические буквы: нет букв «зело», «омега», «щ», «юс малый» и «х паукообразное»; «у» встречается только в составе диграфа «оу». Литургические тексты снабжены развитой системой надстрочных знаков, отсутствующей в других старослав. памятниках, истолкованию к-рой посвящена обширная лит-ра (Н. К. Грунский, Дж. Л. Трагер, Э. Зиверс, Э. Кошмидер, О. Неделькович, Ф. Кортландт, Й. Схакен, В. М. Загребин). Изолированное положение почерков «К. л.» среди древнейших памятников глаголической письменности осложняет их датировку, к-рая в научной лит-ре колеблется от кон. IX - нач. X в. до кон. X - нач. XI в. (последняя считается наиболее вероятной).
На лицевой стороне 1-го листа позднее (вероятно, в XII в.) были приписаны отрывок Послания к римлянам ап. Павла (Рим 13. 11-14; 14. 1-4) и молитва Богородице из мессы на Благовещение. Единого мнения о месте написания этой части рукописи также не сложилось: высказывались предположения о ее древнеболг. (Б. Велчева, Схакен) или хорват. (далматинском) происхождении (И. В. Ягич, М. А. Пантелич).
Время и обстоятельства, при которых «К. л.» оказались на Синае, остаются невыясненными. В 1985 г. М. Пантелич (Pantelić. 1985) отождествила почерк писца позднейших дополнений на лицевой стороне Л. 1 «К. л.» с письмом пасхальных таблиц, приписанных на Л. 2 отрывка Синайского Евхология (РНБ. Глаг. 2). Отождествление представляется вполне вероятным, несмотря на ограниченное число глаголических графем, содержащихся в таблицах. Однако вопрос о месте, где были сделаны обе приписки - на родном языке писца (будь то Болгария или Далмация) или же на Синае (либо в Палестине), остается открытым.
Лит.:
Kolář J. O starém a posud neznámém rukopise hlaholském v Kyjevĕ // Časopis Musea Království Českého. Praha, 1875. Roč. 49. S. 192-197;
idem. O hlaholském zlpmku Kyjevském // Ibid. 1878. Roč. 52. S. 330-334;
Срезневский И. И. Римско-католический миссал в древнем глаголическом списке //
Он же. Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках. СПб., 1876. С. 529-545. (СбОРЯС; Т. 15. № 1);
он же. О древней глаголической рукописи, хранящейся в КДА // Тр. III Археол. съезда в России, бывшего в Киеве в 1874 г. К., 1878. Т. 2. С. 269-276;
он же. Список с подлинника древнего глаголического миссала КДА кирилловскими буквами // Там же. Прил. С. 185-197;
Макушев В. В. О римско-католическом миссале, писанном глаголицею в Чехии: (Доп. к 1 чтению) // Филологические зап. Воронеж, 1878. Вып. 3. С. 64-69;
Ягич И. В. Образцы языка церковнослав. по древнейшим памятникам глаголической и кирилловской письменности. СПБ., 1882. С. 30-33;
idem. (Jagič V.). Glagolitica: Würdigung neuentdeckter Fragmente. W., 1890. (Acad. d. Wissenschaften in Wien. Philos.-hist. Kl.; Bd. 38/2);
idem. Einige Streitfragen: 1. Zur Provenienz der Kijever glagolischen Blätter // ASPh. 1898. Bd. 20. S. 1-13;
idem. Einige Streitfragen: 4. Nochmals die Kijever Blätter // Ibid. 1900. Bd. 22. S. 39-45;
idem. Neueste Publikationen über Kijever Blätter // Ibid. 1905. Bd. 27. S. 441-446;
Oblak V. Zur Proveniens der Kijewer und Prager Fragmente // Ibid. 1896. Bd. 18. S. 106-112;
Соболевский А. И. Церковно-слав. тексты моравского происхождения // РФВ. 1900. Т. 43. С. 159-160;
он же. Киевские глаголические отрывки //
Он же. Мат-лы и исследования в области слав. филологии и археологии. СПб., 1910. С. 92-99. (СбОРЯС; Т. 88. № 3);
он же. Родина Киевских отрывков // Там же. С. 106-109;
Каринский Н. М. Об ударениях в Киевских глаголических отрывках // ИОРЯС. 1901. Т. 6. Кн. 3. С. 281-289;
Грунский Н. К. Памятники и вопросы древнеслав. письменности. Юрьев, 1904. Т. 1. Вып. 1-3: Киевские глаголические листки;
он же (Грунський М. К.). Киïвськi листки та Фрейзiнгенськi уривки. К., 1928;
Vondrák V. O původu Kijevských listů a Pražských zlomků: A o bohemismech v starších církevnĕslovanských památkách vůbec. Praha, 1904;
idem. Über die Provenienz der Kiever Blätter und der Prager Fragmente // ASPh. 1906. Bd. 28. S. 472-478;
idem. Kirchenslavische Chrestomathie. Gött., 1910. S. 15-16, 71-72;
Šachmatov A. Der Ausdruck
âúñäú
in altkirchenslavischen Denkmälern // Ibid. 1905. Bd. 27. S. 141;
Lietzmann H., Hrsg. Das Sacramentarium Gregorianum nach dem Aachener Urexemplar. Münster, 1921;
Дурново Н. Н. К вопросу о языке Киевских листков // Slavia. Praha, 1922/1923. Roč. 1. S. 219-227;
Čremošnik G. Kratice «Nomina sacra» u crkoslovenskim spomenicima // Ibid. 1925/1926. Roć. 4. S. 238-264, 485-498;
Sievers E. Die altslawischen Verstexte von Kiew und Freising. Lpz., 1925;
Van Wijk N. Kilka uwag o pochodzeniu Miszału Kijowskiego // Księga pamiątkowa ku czci O. Balzera. Lwów, 1925. T. 2. S. 665-667;
Арасимович Л. К вопросу о Киевских листках // Slavia. 1927/1928. Roč. 6. S. 18-27;
Mohlberg L. C., Baumstark A. Die älteste erreichbare Gestalt des Liber sacramentorum anni circuli der römischen Kirche: (Cod. Pad. D47, fol. 11r - 100r). Münster, 1927;
Mohlberg L. C. Il messale glagolitico di Kiew (sec. IX) ed il suo prototipo romano del sec. VI-VII. R., 1928;
idem. Zu meinen Untersuchungen über das glagolitische Missale von Kiev // ZSP. 1933. Bd. 10. S. 100-103;
Огiєнко I. Пам'ятки старослов'янскоi мови X-XI в. Варшава, 1929. С. 75-91, 311-323;
Ušeničnik F. Najstarejši glagolski spomenik i Liturgija sv. Cirila in Metodia: (De primo fragmento glagolitico et de liturgia ss. Cyrilli et Methodii) // Bogoslovni vestnik. Ljubljana, 1930. Letnik 10. S. 235-253;
Vajs J. Kyevské listy a jejich latinský (římský) originál stoleti VI-VII // Bratislava: Časopis Učene společnosti Šafaříkovy. Bratislava, 1930. Roč. 4. S. 521-527;
idem. Rukovĕt' hlaholské paleografie. Praha, 1932. S. 117-119;
Trager G. L. The Old Church Slavonic Kiev Fragment: Its Accent and Their Relation to Modern Slavonic Accentuation. Phil., 1933;
Vaillant A. Vieux slave stužd
, tužd
// Сб. в чест на Л. Милетич за 70-годишнината от рождението му (1863-1933). София, 1933. С. 26-28;
Nahtigal R. Kijevski listi staroslavenskog prevoda latinskog misala (sakramentarija) //
Idem. Starocerkvenoslovanske študije. Ljubljana, 1936. S. 5-31;
Vašica J. Slovanská liturgie sv. Petra a jejé slovanský překlad // Bsl. 1939/1946. T. 8. S. 313-332;
idem. Slovanská liturgie novĕ osvĕtlená Kijevskými listu // Slovo a slovesnost. Praha, 1940. Roč. 6. S. 65-77;
idem. Origine cyrillo-méthodienne du plus ancien code slave dit «Zakon sudnyi ljudem» // Bsl. 1951. T. 12. S. 154-174;
Koschmieder E. Die ekphonetische Notation in Kirchenslawischen Sprachdenkmälern // Südost-Forschungen. Lpz., 1940. Bd. 5. S. 22-32;
idem. Die vermeintlichen Akzentzeichen der Kiever Blätter // Slovo. Zagreb, 1955. Br. 4/5. S. 5-23;
idem. Wie haben Kyrill und Method zelebriert? // Anfänge der slavischen Musik. Bratislava, 1966. S. 7-22;
Weingart M. Československý typ cirkevnej slovančiny. Bratislava, 1949. S. 33-44, 126-128;
Weingart M., Kurz J. Texty ke studiu jazyka a písemnictví staroslovĕnského. Praha, 19492;
Liewehr F. Zum Vers der Kiewer Blätter // ZfS. 1956. Bd. 1. N 2. S. 35-48;
Tradlčík V. Trojí hlaholské i v Kyjevských listech // Slavia. 1956. Roč. 25. S. 200-216;
Gamber K. Das glagolitische Sakramentar der Slavenapostel Cyrill und Method und seine lateinische Vorlage // ÖS. 1957. Bd. 6. S. 165-173;
idem. Die Kiewer Blätter in sakramentargeschichtlicher Sicht // Cyrillo-Methodiana: Zur Frühgeschichte des Christentums bei den Slaven, 863-1963. Köln; Graz, 1964. S. 362-371;
Leumann M. Die altkirchenslavischen Kiewer Blätter und ihr lateinisches Original //
Idem. Kleine Schriften. Zürich; Stuttg., 1959. P. 371-385;
Мареш Ф. В. Древнеславянский лит. язык в Великоморавском гос-ве // ВЯ. 1961. № 2. С. 12-23;
idem (Mareš F. V.). Das altkirchenslavische «vъs
Ã
dъ», communio Eucharistia // Das Romanische in den Ostalpen: Vorträge und Aufsätze. W., 1984. S. 125-131;
Matĕjka L. Systematic Sound Repetition in the Kiev Leaflets // Slavic and East European J. Bloomington, 1962. Vol. 6. N 4. P. 334-340;
idem. On Translating from Latin into Church Slavonic // American Contributions to the VI Intern. Congress of Slavists: Prague, 1968, Aug. 7-13. The Hauge; 1968. Vol. 1: Linguistic Contributions. P. 247-274;
idem. K syntaxi církevnĕslovanských překladü z latiny // Studia Palaeoslovenica. Praha, 1971. S. 227-236;
Večerka R. Slovanské počátky české knižní vzdĕlanosti. Praha, 1963;
idem. Zur Periodisierung des Altkirchenslavischen // Methodiana: Beitr. zur Zeit und Persönlichkeit sowie zum Schicksal und Werk des hl. Method. W.; Köln; Graz, 1976. S. 92-121;
idem. Das Altkirchenslavischen als Schriftsprache Großmährens // Wiener slawistischer Almanach. W., 1980. Bd. 6. S. 279-297;
idem. Anmer- kungen zu den Kiever glagolitischen Blättern // Bsl. 1988. T. 49. S. 46-58;
Nedeljković O. Akcenti ili neume u Kijevskim listićima? // Slovo. 1964. Br. 14. S. 25-51;
Zagiba F. Der historische Umkreis der Kiever Sakramentarfragmente: Zur Frage der Priorität der Texte westlichen oder östlichen Ritus in der kirchenslavischen Übersetzungsliteratur // Ibid. S. 59-77;
idem. Das slavische als Missionssprache (Lingua quarta) und das Altkirchenslavische als Lingua liturgica im 9/10 Jh.: (Eine Einführung in die Problematik des altkirchenslavischen als Lehr- und Liturgiesprache) // Studia Palaeoslovenica. 1971. S. 401-414;
Stanislav J. Aus dem slowakischen Material zum Studium der Kiever Blätter // Die Welt der Slaven. Köln; W., 1966. Jg. 11. N 3. S. 221-232;
idem (Станислав Я). Към въпроса за изследването на Киевските листи // Език и лит-ра. София, 1967. № 1. С. 3-24;
Auty R. The Western Lexical Elements in the Kiev Missal // Slawisch-deutsche Wechselbeziehungen in Sprache: Literatur und Kultur. B., 1969. S. 3-6;
Laurenčik J. K otázce slovanské liturgie sv. Petra // Studia Palaeoslovenica. 1971. S. 201-214;
Vlašek J. Staroslovĕnská modlitva za vlast (Kij. 4b 8-13), její poetika, sémantická struktura a překlad // Palaeoslovenica: Sb. oddĕleni sprovnávací slovanské jazykovĕdy Ústavu jazyků a literatur ČSAV. Praha, 1971. S. 125-141;
Фонкич Б. Л. О судьбе киевских глаголических листков // ССл. 1972. № 2. С. 82-83;
Kurz J. Problematika prĕkládání řeckých účelových infinitivů v staroslovĕnštinĕ //
Idem. Kapitoly ze syntaxe a z morfologie staroslovĕnského jazyka. Praha, 1972. S. 70-79;
Birnbaum H. Noch einmal zur Lautgestalt der Kiever Blätter und zur Frage nach ihrer Herkunft // ZSP. 1975. Bd. 38. S. 335-348;
idem. Wie alt ist das altertümlichste slavische Sprachdenkmal?: Weitere Erwägungen zur Herkunft der Kiewer Blätter und zu ihrem Platz in der Literatur des slavischen Mittelalters // Die Welt der Slaven. 1981. Jg. 26. N 2. S. 225-258;
Hamm J. Das glagolitische Missale von Kiew. W., 1979;
Kortlandt F. Zur Akzentuierung der Kiever Blätter // ZSP. 1980. Bd. 41. S. 1-14;
Vrana J. Kijevski listovi nisu falsifikat // Slavia. 1981. Roč. 50. S. 322-326;
Lunt H. G. On Dating Old Church Slavonic Gospel Manusripts // South Slavic and Balkan Lingustics. Amst., 1982. P. 215-231 (Studies in Slavic and General Linguistics; 2);
Велчева Б. Киевските листове // Славянска филология. София, 1983. Т. 17. С. 231-236;
Нiмчук В. В. Киïвськи глаголичнi листки - найдавнiша пам'ятка слов'янськоï писемностi. К., 1983;
он же. Лексика Киïвських глаголичних листкiв на фонi словникового складу найдавнiших слов'янських пам'яток // Слов'янське мовознавство. К., 1988. С. 182-214; СКСРК, XI-XIII. С. 27-30;
Pantelić M. О Kijevskim i Sinajskim listićima // Slovo. 1985. Br. 35. S. 5-56;
Schaeken J. Die Kiever Blätter. Amst., 1987;
idem. Zur Funktion der supralinearen Zeichen in den Kiever Blättern // Symposium Methodianum: Beiträge der Intern. Tagung in Regensburg (17. bis 24. April 1985) zum Gedenken an den 1100. Todestag des hl. Method. Neuried, 1988. S. 663-668;
Вiлкул Т. Л., Собуцький М. А. «Киïвськi глаголичнi листки» та ïх латинський прототип: (Перекладацька праця середньовiчного книжника: погляд iз сучасностi) // Mediaevalia Ucrainica: Ментальнiсть та iсторiя iдей. К., 1995. Т. 4. С. 5-37;
Загребин В. М. Периодизация употребления надстрочных знаков в средневек. серб. рукописях и надстрочные знаки Киевских глаголических листков // Проучавање средњовек. jужнослов. рукописа: Зб. радова са III Међунар. Хиландарске конференциjе. Београд, 1995. С. 469-479;
он же. Исследования памятников южнослав. и древнерус. письменности. М.; СПб., 2006. С. 183-196;
Минчева А. Киевски листове // КМЕ. 1995. Т. 2. С. 248-260;
Кульбакин С. М. Славянская палеография. Београд, 2008. С. 87-94.
опубликовано: 21 мая 2018г.
